Итервью певицы МакSим

МакSим: Я тупо занималась музыкой

Девушка по имени МакSим – герой года в попсовой музыке. Настоящая история успеха: провинциальная девушка приезжает в Москву, выпускает альбом («Трудный возраст»), который продается чуть ли не миллионным тиражом.

А еще бесконечные клипы на МузТВ. Подколки «Комеди Клаба» и старших коллег. В общем, никому житья нет от этой певицы МакSим. Так же в свое время житья этого лишали нас «Ласковый май», позже – «Руки вверх» и прочие мастера сентиментального жанра.

МакSим (Марина Максимова) родилась в Казани, еще в детстве начала петь и сочинять песни. Выигрывала всяческие местные конкурсы юных талантов и если бы не приехала несколько лет назад в Москву, «сейчас была бы народным артистом Татарстана». При этом Марина толком не умеет ни на чем играть и не знает нотной грамоты. Но сочиняет же, черт возьми, настоящие шлягеры, а почти всё то, что звучит из радиоприемников, телевизоров, мобильников и микроволновых печей, создано Мариной на заре туманной юности. МакSим – это аутентичный тин-поп. А такого у нас, кажется, еще не было.

Застать в Москве ее невозможно. Повод для нашей беседы – выход второго альбома певицы, «Мой рай». Для попсы, ориентированной на подростков, этот альбом сделан прямо-таки излишне хорошо, перфекционистски. Прекрасный звук, живые инструменты. И Марина, кажется, нисколько не повзрослела и не изменилась, несмотря на то, что этот год перевернул в ее жизни все. И вот это – самое интересное: застать артиста в зените славы и добра, пока он еще не забронзовел. В этот период с артистами происходят любопытные трансформации.

– Марин, вопрос по существу. Тебе сколько лет сейчас?

– Двадцать три.

– А выступаешь с…

– С четырнадцати лет. Сочиняю лет с семи. Тогдашние песни – очень странные. Первая – вообще о войне, вообрази.

– Все творческие люди, даже, прости Господи, журналисты, это проходят – писать сложно о серьезном без малейших на то оснований… Потом всё сильно упрощается.

– Ну да. Мой случай! Где я эту войну тогда видела? Слава Богу, только в выпусках новостей, да и то немного.

– Тогда какая война была? В Заливе?

– Да нет, уже чеченская кампания началась... Мне, кстати, не очень стыдно за то творчество – я же была маленьким наивным ребенком, а в детском сознании окружающий мир так странно трансформируется. То есть тот же телевизор на меня не мог не влиять. Меня это все тревожило. Я написала песню от лица матери, потерявшей сына.

– Ничего себе…

– Ну да. Нет, такие темы, конечно, нельзя брать наскоком – очень легко скатиться в пошлость. Потом я стала писать о дружбе, о взаимоотношениях нас, тогдашних подростков. О взрослой дочери и матери. Я очень хотела написать именно детскую песню, про солнышко, «возьмемся за руки» и всё такое. Ничего не получалось! Все равно мрак какой-то вылезал.

– То есть дети не могут писать детских песен?

– Наверное, нет. У меня не получалось. А взрослея, отталкиваешь чужое и принимаешь свое. Я чувствую многие вещи очень глубоко. Я наблюдательна. Мне нравится присматриваться к людям. Все люди разные. Личности. Тем и интересны. А личность может быть глубоко закопана. У многих моих друзей такой прагматичный подход к жизни. Они любят, чтоб всё было четко и однозначно. А стоит их копнуть поглубже – ой, какие мы сентиментальные оказываемся…

– Имеешь в виду отношения полов?

– Не обязательно. Сентиментальные во всем. В плане восприятия жизни. Это не редкость: в наших людях есть противоречия. Вот за это я и люблю Россию (смеется).

– Что будешь делать в этом году? Почивать на лаврах?

– Хочу взять отпуск. Весь год прошел в сплошных гастролях. Да еще и с живой группой. Никогда не пела с живыми инструментами.

– Даже в Казани?

– В Казани я пела со школьным ансамблем, но что это был за бенд… Сказать нечего. А тут – все профессионалы, всё живое. Трудно! Особенно с живыми барабанами. Потому что проще-то под «минус». Не говоря уже про «плюс» (смеется). Потом альбом готовили. Общение с прессой, поклонниками и всякое такое.

– Как ты пережила обрушившуюся славу? Многие музыканты говорят, что они «так долго шли к успеху, что, когда он пришел, ничего как будто не изменилось». «Город 312» такое мне говорили. И Чичерина.

– Я согласна. Это так. Я занималась музыкой только потому, что мне это нравилось. Я не мечтала, чтобы меня показывали по телевизору или чтобы мое имя стояло в первых строчках хит-парадов. У меня же были адекватные представления о шоу-бизнесе. Я знала, что чтобы пробиться, необходимо иметь богатых родителей или дяденьку, чего у меня не было, и я просто тупо занималась музыкой. А шоу-бизнес – другая история. То, что это соединилось, для меня удивительно. Но нет такого: «Ах, вот я звезда, ах, какое счастье». Иногда напрягаешься и думаешь – ну, надо же порадоваться за себя. Не получается. Ведь столько лет уже прошло… Мне тут дали «Дебют года» – здорово, конечно. Но мне лично смешно. Я восемь лет работала без передышки, и теперь это называется «дебют»… Ну, не важно! Я понимаю, в какой стране мы живем. Тут долго не будет шоу-бизнеса. Одно название. Все происходит по странному стечению обстоятельств. Или не происходит вообще. Многие потратили кучу денег и не прославились.

– Рецепт успеха от МакSим?

– Смотря какие цели себе ставить. Если «найти богатого мужа» – не ко мне. Ничего не посоветую. Хочешь заниматься раскручиванием своей персоны – тоже не ко мне. А если хочешь заниматься музыкой, то это – долго! Ужасное слово «долго». Да, еще – музыку надо любить.

– Возвращаясь к новому альбому. «Трудный возраст» сочиняла в детстве, а этот?

– Да там почти все песни старые. «Зима», например. «Чужой» – одна из первых. Лет в четырнадцать написана.

– А тематика не детская.

– Не детская. И ощущение 90-х. Я сама всё в том возрасте переживать не могла. Придумано из головы, из наблюдений по телевизору и за чужими людьми. Второй альбом важен для артиста. Я была в сомнениях. Но… прошел месяц, и всё хорошо. Рядом со мной не было людей умных, которые мне бы объяснили, как себя нужно вести в такой ситуации. Я взяла себя в руки и сказала: а, до лампочки. Надо сделать то, что я считаю нужным. Не получится – значит, не получится. Я не должна никому ничего доказывать. Надо сделать то, что я лично хочу. Главное – успокоиться. И заниматься своим делом.

– «Мой рай» – песня о патологической фанатке. Или о чем?

– О Питере. Она вся питерская, от первой нотки до последней. Это если об ощущениях. Я ее писала с позиции девушки-фанатки. Некоторые переворачивают – говорят, что я написала отношение некоторых людей ко мне. С трудного возраста мне писали, что я пишу мысли некоторых людей, что они не могут сказать кому-то, а я как раз об этом говорю. Здесь я написала то, что мне хотелось сказать.

– Песню Open Air Sochi к Олимпиаде подгадали?

– Да нет. Мы там гастролировали почти все лето. Видели, какие там развеселые тусы. Прям на берегу.

– Все-таки зачем для твоего стиля, такой попсы подростковой, делать столь хороший звук с живыми инструментами?

– Ну, очень хороший звук я делать не стремилась (смеется). Но я стремлюсь к аналоговому звуку: мне нравится, когда гитара звучит как гитара. Когда играет настоящий инструмент, а не «расческа». Когда-нибудь я попробую в свою музыку привнести какие-то другие звуки, из тех, что существуют на планете. И хочется, чтоб они были не электронными. Короче, нравится мне живое звучание.

– Но могли бы обойтись чем-то простым…

– Могли, конечно. Можно вообще не париться. Напеть там себе чего-нибудь… Если серьезно… Для любого артиста второй альбом – важен. Особенно если первый удачен.

В этот момент звонит телефон, и Марина минуту говорит с явно незнакомыми людьми, которым в конце концов рекомендует «обратиться в мою звукозаписывающую компанию».

– Насколько просто достать твой телефон?
– Мне? Мне его трудно достать из сумки (смеется). Понятия не имею, откуда у левых людей номер моего личного мобильника. Но звонят, что-то предлагают. Я отправляю в компанию. Не могу всем заниматься.

– Есть же компания – почему тебе-то звонят?

– Хороший вопрос… Не знаю. В общем, отправляю по нужному адресу.

– Многие девочки-подростки сочиняют попсовые песни. В 80-е косили под «Ласковый май», сейчас сочиняют про Гарри Поттера и эльфов. Как понять, что ты не графоман и твои песни чего-то стоят?

– Понятия не имею! Я-то доверяю своим чувствам. Я же пишу о себе. Получилось сказать то, что я хотела, – хорошо. Не получилось – плохо, не годится. Я употребляю «запретные» рифмы, глагольные, даже «кровь-любовь» пресловутую. Из серии «леса-лиса» – «что, как дурак, два раза повторяешь»? (смеется). Но бывает, что именно нелепая рифма «бьет» и ставит акцент на том, что ты хочешь выразить. Иногда нерифмованный текст, как в песне «Нежность», тоже бьет. Сказать честно? Я сейчас сижу тут такая умная и рассуждаю, что бьет, а что не бьет. Хотя на самом деле я этого не знаю.